потому что понял, что экономистов и так полно. И работать надо было, мама заболела. Но сейчас другая ситуация, опять экономисты нужны.

Эрих не знал, правда ли, что нужны экономисты. И он не искал работу по специальности. Он говорил и удивлялся, зачем обманывает? Как зачем, хочет казаться лучше. Вот оно, началось. Женщины всегда вынуждают врать.

– А я по специальности кондитер, – сказала Светлана, – но тоже вот – на раздаче. Ничего, продвинусь, перспективы есть. Раньше со столов убирала, потом официанткой, сейчас напитки разливаю, алкоголь. На алкоголь кого попало не поставят, но я кондитеркой хочу заняться. Не то чтобы сразу шеф-поваром, но в перспективе почему нет? У меня авторские изделия есть, сама придумала, приберегаю пока. Надо будет тебя угостить.

И это тоже должно было насторожить Эриха. Угостить изделиями, сказала она. Но это возможно только в домашней обстановке. Значит, она запланировала встречу в домашней обстановке? Но Эрих будто не замечал. Вспомнил позже.

Они еще немного посидели, потом Светлана сказала:

– Тут хорошо, но скучновато, не кажется? Давай велосипеды возьмем у метро и в Тимирязевский лес прокатимся. Только я переоденусь. Я прямо по пути живу.

И переоделась, зайдя в один из пятиэтажных панельных домов, которые, говорят, готовят к сносу, а пока они стоят в тени возведенных вокруг них небоскребов. Светлана вышла в обтягивающем трико и в облегающей футболке. За плечами рюкзак. До этого она была в джинсах и в курточке поверх футболки, день был довольно прохладный. Теперь не надела даже курточки. А Эрих остался, в чем был, в джинсах и в футболке с парусом. Для велосипеда годится.

Они взяли велосипеды у метро. Заплатил за них, как и за мороженое, Эрих. И это тоже должно было его насторожить. В конце концов, они не пара, они только что познакомились, почему мужчина должен платить? Нет, Эрих считает, что в соответствии с русскими традициями платить должен мужчина. Но женщина должна хотя бы предложить. Светлана не предложила, будто так и надо.

– А у нас в Саратове велосипедов нет напрокат. Но самокаты электрические, мама говорила, появились. Цивилизация, – рассказывала Светлана.

– Ты из Саратова?

– Ну да, но давно, почти шесть лет уже.

Эрих смутно представлял, где находится Саратов. Где-то на Волге, далеко. Потом посмотрел – да, очень далеко, ехать на поезде шестнадцать часов. С другой стороны, а что в России близко?

Пока ехали к Тимирязевскому лесу, Светлана успела многое рассказать о себе. Эрих слушал и делал выводы.

Она рассказала, что приехала в Москву с мужем и сыном. Сняли квартиру. С мужем разошлись, но мирно, он оплачивает квартиру и переводит деньги на сына.

Дает понять, делал вывод Эрих, что материальной поддержки не требуется.

Она рассказала, что сыну Никите нравится жить в Саратове у бабушки, там рядом хорошая школа. Никита просится туда в пятый класс, а местная школа, московская, ему не нравится. Что ж, может, это и вариант, пока Светлана не встанет окончательно на ноги.

Дает понять, делал вывод Эрих, что сын Никита не побеспокоит. Чужой ребенок всегда напряг, Светлана предупреждает – напряга не будет.

Он делал выводы, но не сделал вывода из выводов, вот в чем была его ошибка.

Они въехали в лес. Давно тут не был Эрих, кое-что изменилось. Исчезла ограда по сторонам центральной аллеи. Сама аллея всегда была в ухабах, долго не просыхала после дождей, а сейчас ее усыпали древесной крошкой, щепочками, ехать на велосипеде труднее, зато сухо.

– Какой воздух, – вдыхала Светлана.

– Сырой. Вряд ли для здоровья полезно, – заметил Эрих.

– Тоже верно, – тут же согласилась Светлана.

Свернули с темной и сырой аллеи, стало светлее и суше. Поехали к пруду.

– Там сейчас шашлычников полно, – сказал Эрих. – Раз выходной, весь лес забит.

Он помнил, что летом, в выходные, лес кишит отдыхающими, которые по своей бедности не могут поехать за город и устраиваются тут. Тащат с собой мангалы, ставят их среди деревьев, расстилаются, достают закуску, водку, вино и пиво, начинается веселье. И все вокруг пропахивает дымом и запахом шашлыков. И это, конечно, безобразие.

Но в этот раз – ни дыма, ни запаха. У пруда, где излюбленная шашлычниками березовая роща, Эрих понял причину. В роще была конная полиция, и она всех разгоняла. Но без криков и скандалов, вежливо. Или уже разогнала, остались последние. Эрих увидел, как высокий мужчина в джинсах, с голым торсом, что-то доказывает полицейскому, а тот что-то доказывает ему.

Эрих и Светлана проехали мимо одинокой женщины, которая стояла над скатертью, а на скатерти – бутылки, одноразовые пластиковые стаканы и тарелки с остатками еды. Наверное, участники застолья пошли разговаривать с полицейскими-конниками, а женщина ждала, чем все кончится.

– Вот тоже, – сказала Светлана. – Кому кто мешает? Мы с мужем сюда приходили несколько раз на шашлычок, все обычно тихо, спокойно, после себя убирают. Если кто напьется, люди сами успокаивают. Ни одного криминального случая не было.

– Траву вытаптывают. При детях пьют. В кусты бегают, сама понимаешь, зачем, загаживают все вокруг, – сказал Эрих.

– Тоже верно, – тут же согласилась Светлана.

Эрих заметил, что полицейские на лошадях выглядят очень эффектно. Черные мундиры, темный окрас лошадей. Вороные, так это вроде бы называется. Или гнедые. Это очень правильно. Порядок должен быть красивым. Полицейские должны быть красивыми. Жаль, что Эриха не взяли в полицию. Туда не берут тех, кто не к армии, а Эрих оказался не годен по особенностям здоровья. Забраковали сразу и невропатолог, и психиатр. Эрих сидел в коридоре и слушал споры. Различил слова: «А отвечать кто будет? Вы или я?» И – забраковали. К тридцати годам здоровье стало крепче, но в тридцать в армию не берут. Спасибо, что в охрану взяли, хоть и в простую, не военизированную, элитную. Туда берут только служивших. Правда, за справками Эрих к врачам не ходил, купил готовые.

Они проехали, обогнув пруд, по тропке между крутым откосом берега и забором, доехали до металлической ограды с калиткой, откуда можно было попасть на пляж. Оказалось закрыто. На пляже никого не было видно, значит, вход с другой стороны, с Большой Академической улицы, тоже закрыт.

– Не дают людям отдохнуть, – сказала Светлана.

– Не дают окончательно друг друга перезаразить, – поправил Эрих.

– Тоже верно, – тут же согласилась Светлана.

И опять, опять насторожиться бы Эриху, но он был в расслабленном состоянии. Ему нравилась прогулка, нравилась Светлана. Нравилось, что мужчины поглядывают на нее. И на фигуру, и вообще.

Позже он понял, что у Светланы ни в чем нет твердых убеждений. Она что-то говорила, высказывала мнение, Эрих не соглашался, высказывал мнение противоположное – естественно,